Я понимала, что встреча продлится не более одного дня, но разве это мало? Можно будет бродить без цели по узким улицам, заходить в старые соборы, пить кофе в полутемном уютном баре, разговаривать обо всем подряд, слушать его тихий протяжный голос… А потом наступит темнота и усталость, он проводит меня до отеля…
Я специально нашла в интернете нарядный отель, самый близкий к железной дороге, почти на станции, хотя он и стоил на 30 евро дороже. Иаков приедет на поезде из Франкфурта, так он написал.
Он проводит меня до отеля и остановится у самых дверей… Нет! Он сразу скажет, что хочет подняться… Нет! Он ничего не станет говорить, просто возьмет все сумки и подарки для мамы и Гришки, спокойно кивнет портье, вызовет лифт. И номер отеля покажется домом, пусть на один день, но уютным теплым домом. Он обнимет меня прямо у дверей, ласково и уверенно, как близкий родной человек. И все будет просто и прекрасно, и можно будет уснуть не разжимая объятий.
Я представляю губы Иакова на своей щеке, мягко щекочет борода, горячие крепкие пальцы сжимают плечи… Компьютер жалобно гудит и зависает, забыла сохранить текст, день труда пропал безвозвратно.
Да, еще пару таких недель, и новый проект полетит к чертям, а я следом за ним. Никакие прошлые заслуги не помогут. Скорей бы наступал октябрь, скорей, скорей!!
Все получилось не так складно
Все получалось совсем не так складно, как казалось вначале. Поделом! Не мешает думать в его возрасте, прежде чем что–то делаешь.
Хорошо, девочка очень мила, и пирог замечательный, и обижать не хотелось. Поддался минутному настроению, рванул на вокзал, там езды–то было десять минут, если без пробок. Вполне реабилитировался за неловкость в отеле, но зачем продолжать? Ясно ведь, что получится одна морока и суета. Растаял, старый гулена, от ее сияющих глаз, давно никто ему так не радовался.
В принципе, гуленой большим он себя не считал, не то, что некоторые его приятели, которые в месяц могли завести три бурных романа. Но как устоять перед очарованием женского тела, пьянящими прикосновениями, радостной дрожью в руках и коленях?
Аспирантки его обожали за легкость и щедрость, — он любил дарить цветы, что так непривычно для здешнего Востока, проверял курсовые, помогал готовиться к лекциям. Почти всегда за этим следовало приглашение на кофе, тем более, аспирантам полагалась отдельная квартира в университетском общежитии. Но и без квартиры проблем не возникало, — всегда можно снять комнату в отеле или сбежать за город.
Орна не догадывалась, конечно, считала его немного увальнем. Ни обижать ее, ни тем более терять даже и в мыслях не было, но хотелось немного отдохнуть от нарочито кибуцного стиля — рук без маникюра, вечных джинсов и мятых штанов, туфель на плоской подметке. Этакое эстетство наоборот, принятое в их среде, чем проще — тем лучше, — в противовес религиозным с их шляпами и длинными платьями. Раньше прямые черные как смоль волосы она затягивала тонкой резинкой, а после родов перешла на короткую мальчиковую стрижку. Наверное, эта стрижка и завершила их романтические отношения, остался свой парень, хороший давний спутник по жизни, хотя они, конечно, продолжали спать вместе и целовали друг друга перед уходом на работу.
Именно в тот год он завел головокружительный, абсолютно постельный роман с испанкой, одной из секретарш на барселонском конгрессе. Они говорили на смеси французского с английским, почти не понимая друг друга, но этого и не требовалась. Он и так с ума сходил от ее роскошной загорелой кожи, гривы волос, выкрашенных в золотой цвет, но почти черных в интимных местах, что почему–то еще больше возбуждало. Сбежали на выходные в Коста — Брава, сутки не выходили из номера. Он целовал плечи, грудь, живот, умело спускаясь все ниже и все больше пьянея от дурманящего запаха цветов и страстного женского пота, закрытых глаз, протяжного долгого стона.
И расстались легко, — конференция закончилась, ее в Мадриде ждал муж, его в Тель — Авиве — Орна с детьми. Вдруг понял, как скучает по своему дому, тишине, возне с малышами.
Сейчас было другое настроение, хронически не хватало денег после покупки дома, надвигались выборы на факультете. Что он мог предложить этой кругленькой программистке, похожей на Рахель, кроме короткой встречи в оплаченном ею же отеле? Последнюю точку поставила Орна, вдруг заявив, что безумно утомлена, сходит с ума от жары и израильской политики, поэтому все бросает и летит с ним во Франкфурт. Хотя бы на три дня отключиться от работы и детских капризов. Она совершенно не собирается ему мешать, погуляет по осеннему городу, пока он смотается в Геттинген и прочитает лекцию, а потом можно будет съездить в лес и на озеро, там лес совсем рядом с Франкфуртом, полчаса на трамвае.
Но обратного хода не было. «Рахель» прислала радостную записку со временем приезда и названием отеля. Кстати, она прекрасно владеет английским, вот умница. Вдруг захотелось увидеть лукавую улыбку, послушать веселую болтовню. Мало времени, но ничего страшного, — устроим небольшой праздник и разбежимся по разным странам без потерь и огорчений. Все–таки жизнь забавная штука, чего только не подбросит!
На этот раз обошлось без ночного рейса, самолет прилетал во Франкфурт в шесть вечера, еще не стемнело. Они спокойно добрались до отеля, поужинали, вышли погулять в центр города. Забавно, что иногда слышалась русская речь. Весь мир наводнен эмигрантами из России!
На улице сразу почувствовали перемену климата после тридцатиградусной жары, прохладный ветер студил руки и лицо. Орна закуталась в теплую куртку, хотя местные жители еще гуляли без плащей.
Удивительно легко дышалось, дошли пешком до вокзала, посмотрели расписание. Ничего нового! Он еще дома в интернете рассчитал, что если поедет вторым поездом, то прекрасно успеет, ровно за час до начала конгресса. Такая привычка появилась давно, не терпел опозданий. Удобно и спокойно было придти заранее, выпить кофе, полистать конспект. Он любил и умел преподавать, почти всегда удивлял аудиторию, вовлекал в обсуждения и возражения. Давно, давно пора перейти на постоянную работу в университет! Но не выплатишь дом при их зарплате, слишком размахнулись, — земля дорогая, да еще этот сад. Вот если бы получить заведование. Скоро выборы на факультете, не мешает подготовиться, а не крутить романы со случайными знакомыми.
Кстати, «Рахель» тоже приезжает утром, часа на полтора позже его, хорошо, что отель прямо у станции. Номер в такое время ей, конечно, не дадут, но можно оставить вещи.
Опять вспомнил пирог в чемоданчике и почему–то тапочки с помпонами. Совсем девчонка! Да, но очень талантливая. Прекрасно исполняет роль взрослой женщины и системного программиста. Появилась озорная мысль: вполне можно успеть!
Отель оказался не такой красивый
Отель, действительно, оказался совсем рядом со станцией. Но совсем не такой красивый, как я думала, довольно скучное современное здание почему–то желтого цвета. И вокруг — сплошные стоянки автомобилей и автобусов, редкие деревца, сам город виднелся вдали, по другую сторону железной дороги.
Как и обещал Иаков, вещи мне разрешили оставить, у них была даже специальная маленькая комната за стойкой портье.
За этот месяц мы обменялись несколькими короткими записками на английском. Я и так боялась, что кто–нибудь на работе заметит, попробуй — объясни!
Вдруг накатилась тоска и растерянность, как тогда, в московской гостинице. Что я делаю? Куда меня несет опять? Привязалась к чужому незнакомому человеку, напридумывала сказок! Может, он просто смеется? Такой спокойный, преуспевающий доктор, наверняка сто лет женатый, с кучей детей. Говорят, в Израиле большие дружные семьи. Решил немного проветриться с такой дурочкой, что для Иакова одна лишняя женщина!
Пора было бежать, искать нужный адрес. Судя по карте, присланной вместе с приглашением, нужно пересечь вокзальную площадь и идти строго перпендикулярно, в сторону Старого города. Конференция уже началась, но, как написал Иаков, многие опаздывают к первому часу.
Сонный портье за стойкой убрал заполненную мною карточку, потом вдруг снова достал, перечитал имя и заспешил к двери.
— Мисс, — позвал он на четком иностранном английском, — подождите, для вас посылка!
— Хорошенькая мисс, — подумала я грустно, — с десятилетним сыном.
И вдруг поняла, что именно он говорит.
— Посылка?! Не может быть, это какая–то ошибка!
— Никакой ошибки, оставили час назад, в мое дежурство!
В целофановом пакете лежал пушистый плюшевый заяц в красном переднике и тапочках с помпонами. В лапы была вложена настоящая сдобная булка, завернутая в салфетку.
Я торопливо шла по длинному подземному переходу, среди пестрых магазинчиков и палаток с напитками и бутербродами, и пыталась вспомнить, когда мне просто так дарили подарки, не на день рождения и не на Восьмое марта. Получалось, что никогда. Только Гришка мастерил маленьких кукол и ежиков из шишек, но никогда сам не вручал, мой гордый князь, а заворачивал в пакет с короткой надписью «маме» и незаметно клал в мою сумку. В те дни, когда я прибегала их проведать.
